Иоанновский ставропигиальный
женский монастырь
официальный сайт г. Санкт-Петербург

Это тихое, прекрасное, усеянное звездами небо представит из себя некогда ужасное зрелище пред явлением Господа с небесе. О, грешники, поучайтесь ежедневно зрелищем неба, когда можно поучаться. Солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с небесе [Мф. 24, 29].

Св. прав. Иоанн Кронштадтский "Моя жизнь во Христе"

Архимандрит Ефрем (Куцу). Не ищите радости вне себя — она внутри.

Беседа в Ново-Тихвинском монастыре. Октябрь 2011 года (Публикуется по книге «Беседы с архимандритом Ефремом, игуменом Ватопедского монастыря на Святой Горе Афон», М.: «Квочег», 2013 г.)

efrem_vatopedВаше Высокопреосвященство, Преосвященнейшие Владыки, досточтимые отцы, дорогая ма­тушка, братья и сестры! Мне радостно уже второй раз находиться в вашем монастыре. Как вы зна­ете, в этот раз мы приехали со святым Поясом Божией Матери. Это святыня особенная, с духов­ной точки зрения — драгоценная. Промыслом Божией Матери мы привезли святыню и в этот город, чтобы освятить его, и, конечно, ради жи­вущих здесь монахов. Мы знаем, насколько угодна Божией Матери жизнь монахов и вообще существование монастырей. Из истории Церкви известно много случаев, когда Богородица явля­лась непорочным, чистым душам и говорила: там-то находится Моя икона, возьмите ее и устройте там монастырь. А Святая Гора, единственное действующее монашеское государство, вся посвящена Ей. Пресвятая Дева — Покрови­тельница Афона. Она Сама велела святому Петру Афонскому идти жить на Святую Гору и сказала, что он и его сподвижники будут под Ее непосред­ственным Покровом: «Я Сама, — сказала Богоро­дица, — буду вашей Покровительницей, Целительницей и Питательницей». Явившись препо­добному Афанасию Афонскому, Она сказала то же самое, что и преподобному Петру, добавив: «Я буду вашей Экономиссой и позабочусь обо всем для вас, а от вас хочу только одного — со­блюдения ваших монашеских обетов». И по сей день мы, святогорцы, наслаждаемся Ее покрови­тельством и особенным заступничеством.

И поэтому, дорогие мои, то, что мы с вами пришли к монашеству, — это большое благосло­вение. Блаженнопочивший наш старец Иосиф Ватопедский часто говорил нам: «Нет большего благословения для человека, чем то, когда Бог призовет его к монашескому жительству. И пусть монах никогда, ни на секунду не забывает, что его призвал Сам Бог». Когда мы вспоминаем, как ушли из мира, что сопровождало нас при этом, то видим, что над нами была благодать Божия, это она совершила наше отречение от мира, она при­вела в монастырь. Здесь мы непременно должны во всей полноте исполнять три добродетели: нестяжания, послушания и целомудрия. Эти добро­детели вводят нас в духовную жизнь, укореняют в ней и помогают достичь полноты возраста Хри­стова.

Монашество — это путь совершенства, и по­тому мы, монашествующие, призваны стяжать полноту благодати. Недавно пришел ко мне один монах и говорит: «Знаете, у меня нет времени чи­тать». Я ему говорю: «Чадо, монастырь — это не место чтения. Ты пришел в обитель не читать, и даже не молиться. Ты пришел, чтобы отречься от себя и подчинить себя духовному руководителю. Если ты полностью предашь себя в послушание игумену и не будешь пытаться устроиться в этой жизни поудобнее, то в точности соблюдешь запо­ведь Христа. Он никогда не говорил случайно, а всегда — безошибочно, и Он сказал нам, мона­хам: Аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет.

Не отрекается от себя тот, кто в обители испол­няет свои хотения, свои мечты. У монаха вообще нет мечтаний, нет устремлений, нет планов. Он приходит, как осужденный на смерть, поднимает руки и говорит игумену: «Делай со мной что хочешь». Тем самым он исполняет другое слово Хри­ста: Иже бо аще хощет душу свою спасти, погу­бит ю. И если монах поймет смысл этих слов и по­ложит их в основу своей жизни, то у него будет правильное представление о подвиге, и все его проб­лемы решатся. Он становится органом Промыс­ла Божия и в полноте подражает Господу нашему Иисусу Христу, Который, хотя и был безгрешным, но пришел и как бы встал в один ряд с нами, каю­щимися, как будто тоже требующий покаяния. Христос не просто дал нам с Небес какие-то от­дельные заповеди, которые мы должны соблю­дать, но Он Сам сошел к нам и показал это на деле, на практике. И что Он нам совершенно ясно ска­зал? Аз приидох, не да творю волю Мою, но во­лю пославшаго Мя Отца. Блаженный наш старец Иосиф на беседах говорил нам: «Как вы думаете, братья, если бы Христос исполнял Свою волю, разве это было бы греховно? Однако же Он этого не делал, чтобы быть Тем, Кто сначала сотворил, а потом научил». Воля, желание человека — это мед­ная стена. Не глиняная, не каменная, не цемент­ная, а медная, отделяющая человека от Бога. И бла­жен тот монах, который слушается. Послушание — это не дисциплина, это нечто другое, послушание — это когда ты отдаешь свое сердце. Монаше­ское жительство полностью христоцентрично.

Поэтому старец не пользуется послушанием своих чад для личных целей, его задача — убедить монаха, чтобы он подчинил свою волю воле Божией.

Если у вас есть вопросы, задавайте, а я, если смогу, отвечу

-Как вовремя замечать появление греховного помысла и отсекать приражающиеся страстные помыслы еще на уровне прилога?

-Не занимайтесь много помыслами, к ним надо относиться с пренебрежением. Один монах нашей обители как-то пришел ко мне и говорит: «Мне надо исповедоваться». И смотрю, держит тетрадь. Я его спрашиваю: «Это что у тебя?» — «Это моя исповедь», — отвечает. «Ну давай, — го­ворю, — буду читать твою тетрадь». Представля­ете, тридцать страниц помыслов! Я ему говорю: «Ты что думаешь, надо исповедовать все помыслы, которые приходят тебе в голову? Ты так в психиа­трическую больницу скоро попадешь!» Он запи­сывал даже те помыслы, которые приходили ему во время службы. Я сказал этому брату: «Прихо­дящие помыслы ничего не значат». Даже если ум на мгновение к ним склонится, это ничего не зна­чит, абсолютно ничего! Забудьте это! Надо испо­ведовать только те помыслы, которые долго не от­ходят, остаются в уме на протяжении дней или не­дель, а вообще помыслы — это мыльные пузыри.

Расскажу вам еще один случай из жизни. Один молодой человек, воцерковленный, поддался чре­воугодию: захотел в среду съесть шашлык и по­шел его купить. Приходит, а продавец говорит: «Прости, но я вот только что продал последний».

Этот юноша потом приходит ко мне и рассказы­вает: «Так и так, я бы съел шашлык!» А я ему: «Но ты ведь не съел? И все! Ты поддался помыслу, но не согрешил на деле». У нас ведь как? Сначала помысел, потом он переходит в слово, а потом идет к делу. Но совершенным грех считается тогда, когда он происходит на деле. Поэтому будьте внимательны и не занимайтесь особен­но помыслами, презирайте их. «Помышления бо смертных боязливы (Прем. 9, 14), дословно — «по­мыслы трусливы».

-Отец Ефрем, как Вы думаете, на что сейчас надо обратить особое внимание монашествующим в России, чтобы наши обители укреплялись и процветали?

-Нужно обращать внимание на послушание. Монах должен слушаться и не иметь пристрастий; особенно это к женщинам относится. У меня есть один женский монастырь, и когда я туда приез­жаю, то начинается: «Геронда, помолитесь за мою тетю, за моего племянника, за соседа племянника. Геронда, помолитесь за моего брата, за знакомую моей сестры». Не надо заниматься нуждами тетей, племянников и их соседей. Обратите на это вни­мание, потому что женщинам особенно трудно да­ется добродетель странничества, у них бывает очень большая привязанность к родственникам. Они начинают усердно молиться за них, но под прикрытием молитвы за близких сердцем опять прилепляются к ним. А послушание говорит нам всецело предаться Христу. Кто, говорит Он, не от­речется от всего своего имущества, не может быть Моим учеником. Это слова Христа, Который был милостивым, Который был Учителем милосердия! Но вы помните, как один человек сказал Ему по­сле того, как Спаситель позвал Его за собой: «По­зволь мне пойти похоронить моего отца»? Он ведь не лгал ему, он бы так и сделал. Но Христос гово­рит: «Нет, оставь мертвых погребать своих мертве­цов. Ты иди за Мной». Почему, как вы думаете? Потому что ум человека призван к освящению. И в сравнении с освящением, святостью все про­чее становится ничтожным, ничем. Или, к при­меру, многие пишут своим родственникам-монахам письма. Меня братья спрашивают: «Геронда, отве­тить на письмо?» — «Нет, — говорю я, — не нужно отвечать. Ты молись за них, и это будет самым большим твоим приношением».

-Как сочетать сложную и ответственную должность в монастыре, связанную с хозяйством, с заповедью не заботиться о завтрашнем дне?

-Тот, кто заботится о делах, находясь при этом в послушании — у того «беззаботная за­бота». Святой Силуан Афонский, ваш соотече­ственник, был экономом даже не монахов, а мир­ских рабочих. И при этом он был великим безмолвником, настоящим исихастом. Обратите на это все свое внимание! Вы помните, он в своих воспоминаниях сам признается: «Игумен сказал мне быть экономом рабочих, и я внутренне вос­противился: «Ох, отче, что вы на меня возлага­ете»…» Он только внутренне не сразу принял, не оказал немедленного послушания, хотя пошел и стал исполнять это дело. Однако степень его духовного преуспеяния не давала ему права вос­противиться даже так, внутренне. И он сам при­знается, что за это сопротивление игумену ему как епитимия была на всю жизнь дана головная боль. Так что будьте очень осторожны. Смотрите, как Христос таинственно, неким удивительным образом со Своей собственной волей отожде­ствил волю, так скажем, законодательного органа, то есть настоятеля. Что Он говорит? «Кто слушает вас, Меня слушает, а кто отвергает вас, Меня Самого отвергает». Поэтому и еще один великий святой нашего времени, старец Порфирий Кавсокаливит, подчеркивал значение ра­достного послушания.

-Как совместить покаяние и духовную ра­дость, сокрушение и внутренний мир? И то и другое необходимо, но по видимости они противоречат друг другу.

-Насколько глубоко человек кается и имеет тот внутренний плач, что заповедан Христом, на­столько одновременно чувствует, что этот плач становится радостотворным. Не размышляйте о предметах духовных при помощи чувств, сентиментальности. Кто-то плачет из-за того, что у него психологическая проблема, другой плачет из-за сентиментальности, а третий плачет по ду­ховным причинам. И этот третий, он-то как раз всегда радостен. К сожалению, мы не отозвались достойно на призыв Божий — о себе говорю — и не соответствуем благодати и долготерпению Божию о нас — но мы знали святых старцев, на­ших современников, которые сострадали людям и с большой болью сердца молились обо всех. И они всегда были мирными, радостными, лег­кими в общении. Это — чудо духовного человека.

-Как Вы думаете, возможны ли для современ­ного монашества добродетели древних отцов?

-Во все времена и монашество, и человек — одни и те же. Конечно, к сожалению, у людей XXI века нет такой выдержки и таких сил, какие были у древних. Но если человек хочет, он может подвизаться по мере своих сил и может опытно переживать ту же благодать, что и древние отцы.

-Как при покаянии удержаться от уныния? Где грань между покаянием и унынием?

-Чтобы помочь нам это различить, есть ду­ховный руководитель. Однажды к старцу Порфирию, а он был прозорлив, пришла одна монахиня. Она много читала о памяти смертной и начала от этого унывать, потому что это было сверх ее сил.

Как только старец увидел эту монахиню, он тут же понял, в чем дело. И в то время, как она еще даже не начала говорить, он сказал ей: «Нет тебе благословения упражняться в памяти смертной. Думай только о любви Христовой». Так что под­виг покаяния должен направлять духовный руко­водитель, взирая на духовное состояние каждого человека. Мой старец Иосиф Ватопедский, когда был молодым, очень прилежал самоукорению и начал от этого унывать. Тогда наш «дедушка», Иосиф Исихаст, ему говорит: «Чадо, занимайся этим, но понемногу, не сильно». Конечно, когда он духовно созрел, у него уже не было с этим де­ланием трудностей.

Именно потому, что за духовным состоянием монахов надо наблюдать, святые отцы предпи­сали, чтобы духовный отец, настоятель, всегда находился в монастыре. Конечно, он может из­редка отлучаться на несколько дней, но вообще он постоянно находится с братиями. У нас ми­ряне, к примеру, видятся с духовником раз в два-три месяца, более благоговейные — раз в месяц, но для них не установлено постоянного общения с духовным отцом. А для монахов святые отцы это установили, потому что монахи идут как бы по тонкой бечевке, и им все время нужна по­мощь.

-Как отличить спасительную память смерт­ную от обычного страха смерти, который испыты­вают даже люди неверующие?

-Один человек рассказал мне, что раньше очень боялся смерти. А после того, как начал при­езжать на Афон, у него этот страх исчез совер­шенно. Такой дар дал ему Бог. Психологический страх смерти неправилен, он отвергается, а па­мять смертная во Христе оказывается победой над смертью.

К нам в монастырь однажды приехала группа паломников, и после повечерия я немного побесе­довал с ними. Не знаю почему, но я стал говорить с ними о памяти смертной. Среди них оказался один психолог. И он мне потом говорит: «Отче, мы приехали к вам на Святую Гору, а вы начали гово­рить о таких грустных вещах». Я сначала не понял, что случилось. А он: «Что, не найти было дру­гой темы поговорить? Зачем говорить о смерти?». И все время стучал по деревянному креслу, — это такая примета, чтоб его не сглазили. Но память смертная о Христе не в уныние человека повер­гает, а наполняет его радостью. Ведь во Христе мы побеждаем смерть, переходим от смерти в жизнь! И мы, монахи, есть предвестники вечной жизни. Почему? Потому что уже сейчас в нашем сердце живет предчувствие Царства Божия. Помните, что говорит авва Исаия? «Вспоминай о Царстве Божием, и оно мало-помалу привлечет тебя». По­этому монах всегда радостный. Духовным чувством он уже вкушает Царство Божие. И Сам Господь го­ворит, что это Царство — внутри нас.

-Как исполнить заповедь апостола: «Всегда радуйтесь», и стяжать истинную духовную ра­дость?

-Когда монах постепенно приобретет посто­янное общение с Богом, то плодом этого обще­ния будет радость. Настоящая радость — это не психологическое, а духовное состояние. Святи­тель Нектарий, великий современный святой, в одном письме очень хорошо говорит: тот, кто ищет источников радости не внутри себя, тот за­блуждается. К примеру, какой-то человек, кото­рого мы любим, приезжает из-за границы в нашу обитель. И естественно, мы радуемся, что он с нами. Но сколько мы радуемся его присутствию, столько огорчимся, когда он уедет. Можно раз­вить эту мысль. Мы любим какого-то человека, но Бог забирает его, он уходит из жизни. И насколько мы любим его, настолько эта любовь по его смерти превратится в боль. Поэтому человек не должен абсолютизировать те радости, что на­ходятся вне его самого. Источник радости — у него в сердце, это непрестанное присутствие благодати. И поэтому человек Божий и при ра­достных, и при печальных событиях всегда оста­ется мирным и спокойным.

-Как сочетать заповедь о любви к ближним с обязанностью быть собранным и молчаливым?

-Здесь тоже нужно рассуждение, потому что мы нередко впадаем в крайности. К примеру, у одного нашего брата в монастыре был не очень хороший голос. Я ему говорю: «Знаешь, чадо, ты не пой в соборе, а пой в наших маленьких хра­мах, с тремя-четырьмя другими отцами». И вот он пришел петь, их было четверо, но тут прихо­дит повар и становится пятым. Тут брат перестал петь и говорит повару: «Или ты, или я». Тот уди­вился: «Почему?» Брат отвечает: «Старец благословил мне петь только тогда, когда в храме до четырех человек». Что я хочу сказать? Заповеди духовного отца мы должны понимать правильно. Надо знать, когда говорить и когда молчать. Ведь молчание бывает и от эгоизма, и от неврастении, а бывает молчание духовное. Я как-то попросил своих монахов: «Не говорите во время службы». И вот один брат подошел на службе к другому и спрашивает его о чем-то по делу, о кухне, а тот вместо ответа показывает жестом, что нельзя го­ворить (палец приложил к губам). Это тоже не послушание. Он был обязан ответить, потому что была необходимость. Но когда монах любит молчание, Бог даст ему возможность и время молчать.

-Какую цель должен ставить перед собой мо­нах, совершая свои монашеские подвиги?

-Святость. У монахов нет другой цели. Без святости, говорит Писание, никто не узрит Бога.

-Является ли такое природное свойство ха­рактера, как шутливость, общительность препят­ствием для преуспеяния в жизни по Евангелию?

-Нет; главное, чтобы такой человек был внимательным и старался пребывать внутри себя. Расскажу вам случай, который я никогда не за­буду. Я пришел к старцу Паисию, а у него в гостях были какие-то волосатые молодые люди, знаете, с сережками и так далее. И он с ними сидит, шу­тит, смеется, каждые десять — пятнадцать минут выносит им лукум, угощает. Я был тогда моло­дым, новоначальным, еще в Кутлумуше жил. И я сказал себе внутренне: «Ну что это за исихаст?

Все какие-то шутки, смех, улыбки». Потом эти ребята ушли, остались только мы, двое-трое от­цов, и старец ответил мне на мой помысел. Он сказал мне: «Они — дети, и я снисхожу до их меры. Но знаете, как только я вхожу в келью, мой ум тут же восхищается горе, и я плачу». И это че­ловек, который только что шутил, даже анекдоты рассказывал… Важно то, насколько монах подви­зается войти внутрь своего сердца. Поэтому наш старец Иосиф говорил, что настоящий монах, на­стоящий исихаст — тот, кто достиг такого состоя­ния, что может плакать всякий час, когда захочет, невзирая на то, где он и с кем он.

-Я в монастыре недавно. Мне все нравится, но бывает небольшой страхне знаю, как мне опре­делить, смогу ли я вести настоящую монашескую жизнь, не пожалею ли я о своем выборе через не­сколько лет ?

-Мы не должны бояться искушений. Ска­зано: Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире (1 Ин. 4, 4). Только храните чистоту совести. Монах, который живет по совести, всегда вдохновляется благодатью Святого Духа.

-Пожалуйста, скажите — если у вашего мо­настыря есть подворья, то как вам удается под­держивать проживающих там братий, чтобы они не чувствовали свою обособленность, отделенность от основного монастыря?

-К сожалению, у нас есть два подворья, правда, одно из них не действует. А со вторым особо не чувствуется отделенности, потому что мы посылаем туда братий поочередно. Подворья — это для монастыря тяжесть, но так получилось, что когда мы пришли в монастырь, там уже были подворья, и мы должны были продолжать их под­держивать. По сути, подворья — это не монастыри, а паломнические центры. Но и там монахи стараются, сколько могут, сохранять монашеское сознание, строгость к себе.

-В чем заключается покаяние для новоначаль­ного монаха?

-Не бывает разных покаяний. Есть одно по­каяние для всех, и для начинающих, и для сред­них, и для преуспевших. Нет разных «марок», мо­делей покаяния. Покаяние одно.

-Как Вы думаете, какая самая пагубная страсть для монаха?

-Гордость. Если монах упрям, если он на­стаивает на своем мнении, на своей воле, ведет себя дерзко, тайком исполняет свои желания, то такой монах уже «сошел с рельсов». Очень плохо, если монах не уважает игумена, игумению. Был такой случай. В одном монастыре матушка сидела за воротами и с кем-то разговаривала. Вдруг при­ходит такси за двумя монахинями, чтобы отвезти их в город. Матушка их спрашивает: «Сестры, вы куда?» А они ей отвечают: «Это не твое дело». Да, черное-то они носят, но они — не монахини. Мо­нах должен постичь суть зависимости от игумена, важность откровенности, благословения. Монах ничего не может делать без печати благослове­ния, даже милостыню подать — святой Василий Великий говорит, что тот, кто дает милостыню без благословения, служит этим дьяволу.

Кроме того, сердце монаха не должно руково­диться человекоугодием, он должен быть внимательным, чтобы никогда не искать признания человеческого. Поэтому я и говорю о чистоте совести. И еще на что надо обратить внимание — это скрытность. Это самое большое оружие дьявола. Монах, который скрытничает, скрывает помыслы и грехи, может дойти даже до шизофрении. Никогда ничего не скрывайте! В особенности это важно помнить людям, которые от природы застенчивы. Монах должен преодолеть себя и саму эту застенчивость. Это и будет значить, что он полностью предал все свое сердце Богу. А того, кто — пусть даже по застенчивости — не открывается, дьявол будет бить, как осьминога.

-Мы очень почитаем старца Иосифа Ватопедского. Интересно было бы узнать, какие епитимии он назначал братиям.

-Во-первых, он на нас кричал. Но знаете, он мне сам говорил, что при этом никогда не нару­шался его внутренний мир. Он не раздражался. И для него было все равно, были ли рядом офи­циальные лица, гости, миряне, — если хотел на­кричать, то кричал, унижал нас и смирял на гла­зах посторонних. И правильно делал. Но всю его отеческую любовь человек видел, когда оставался с ним наедине. Он никогда на нас не обижался, и если смирял, унижал или оскорблял нас, то только из желания нас воспитать. Я, например, помню, как за какое-то небольшое преслушание он меня на неделю отлучил от служения литургии. Но он хорошо сделал — я и большего был достоин.

-Объясните, пожалуйста, что такое беспопечительность и как ее приобрести?

-Когда монах пребывает в послушании, он беспопечителен, беззаботен. Знаете, когда у ума есть забота? Когда у человека есть свои желании. Человеку могут дать необыкновенно ответственное, трудное послушание, но при этом он будет чувствовать себя так легко, что сам будет удивляться, как при стольких заботах он остается таким беззаботным. Поэтому всегда говорите «нет» своим желаниям, своей воле.

Авва Марк, подвижник, говорит, что тот монах, который примешивает к послушанию свою волю, прелюбодействует. К примеру, кто-то и из вас, какая-то сестра хочет поехать в город. Boт она приходит к матушке и говорит: «Матушка, есть очень срочное дело, надо то-то обязательно сделать, то-то купить, это очень важно». Матушка отвечает: «Конечно, раз так, дочка, поезжай». Но сестра эта не о деле заботится, ее это дело не волнует, не это причина ее поездки. Вот это и значит смешивать свою волю с послушанием.

Приехал к нам недавно один архимандрит и говорит мне: «Я тебя прошу, сделай мне одну услугу. Ты знаешь многих архиереев, попроси их, чтобы меня избрали епископом». Я не хотел его огорчать и говорю ему: «Ну, постараюсь». Конечно, я этого не сделаю, мне очень не понравилось та­кое его устремление. И ведь помимо меня он на­верняка попросил об этом многих других. По ду­ховным законам, он находится в прелести. Если он кладет такую духовную основу, следует своей воле, то как он потом преуспеет? Видите, когда у человека нет просвещения Божия, он на все смотрит с точки зрения логики, недуховно. «Все мои сверстники, — говорит, — уже архиереи, а я нет!» То есть по-мирскому смотрит на духовные вещи.

У нас в Ватопеде, когда он был еще идиоритмическим монастырем (где в отличие от обжежительных монастырей общими были только кров и изредка молитва, а обо всем остальном, пище, одежде, работе и тому подобном, монахи заботи­лись каждый сам по себе. — Ред.), жил один монах, который пятьдесят лет был в послушании, но не стал проистаменом, то есть членом управления монастыря. И когда он на судьбу жаловался, то говорил так: «Ох, горе мне, пятьдесят лет в послушниках!» (не имеется в виду, что он был по­слушником, так как он был монахом, а то, что он не стал проистаменом). Это не­правильный взгляд, ведь на самом деле быть по­слушником — это самое лучшее, что только мо­жет быть. Кто пребывает в послушании — тот са­мый свободный. Ведь какой человек свободен? Не тот, который делает то, что хочет, и идет куда хочет. Свободен тот, кто свободен от страстей. Чем больше мы подчиняемся, тем больше осво­бождаемся от страстей и тем больше знаем Хри­ста. Поэтому Господь и сказал: Вы познаете ис­тину, и истина освободит вас. Истина — это не идеология, не теория, не философия, а Личность: Я есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14, 6). Значит, чем сильнее у нас чувство присутствия истины — Христа, тем более мы свободны.

Истинным подражателем Христа бывает тот, кто живет в послушании. Возьмите Евангелие oт Иоанна — везде вы увидите, насколько Сын слу­шался Отца: «Как Я услышал от Отца, тако глаголю. Как заповедал Мне Отец, тако глаголю». Boт какая была роль у Христа. И кто постиг, что это и есть смысл нашей жизни, тот решил все свои проблемы. Наш «дедушка», старец Иосиф Исихаст, был крайним безмолвником, но об исихазме гово­рил немного, а постоянно говорил о послушании. Именно послушание дает молитву. А кто на часы смотрит и говорит: «Вот, еще десять минут, и убегу с послушания в келию», тот не будет иметь мо­литвы. Он — государственный чиновник, который, как говорится, «в час заканчивает работу, а в две­надцать уже дома». Это не монах. Мы пришли в монастырь не поудобнее устроиться, но жертвовать собой. И тогда решаются все наши трудности.

Старец Паисий даже так говорил: «Если в об­щежительном монастыре нас не используют все, то мы неудачники». Надо, чтоб все нас звали на помощь, не боялись отказа. Бывает, я говорю кому-то из братьев: «Чадо, поди, сделай то-то и возьми себе в помощь такого-то брата», а он меня просит: «Геронда, простите, можно не его, потому что если я попрошу его, то он откажет, и будет просто скандал», потому что он лентяй, — и про­сит дать другого брата, который на самом деле поможет, который расположен помогать всегда. И именно тот, кто так расположен и с готовно­стью отзывается, того и будут использовать, и он как раз истинный мученик совести.

Какие способы духовной брани Вы предлага­ете своим братьям в борьбе с унынием?

Я советую им жить по обычному распо­рядку, не нарушать его. Пусть вас не удивляет, что утром, когда бьет било на службу, мы идем через силу, понуждая себя. Ведь мы несем на себе при­роду, испорченную грехом. Нам часто становится даже просто скучно, и тогда нужно понуждать себя к духовным занятиям. Поэтому мы должны следовать правилам, установленным в монастыре.

-Как сделать осознанным каждое слово Иису­совой молитвы? Для грека, кажется, понятнее слова: «Иисусе Христе», а в русском они не так ясны (потому что заимствованы из греческого), и приходится напоминать себе смысл слов «Иисус», «Христос». Как молитву сделать осмысленной?

-Нет, молитва на греческом и русском ни­сколько не отличается. Важно то, какое располо­жение имеет ум, когда молится. Поэтому нам го­ворили и отцы, и старец Иосиф Исихаст, что Ии­сусову молитву надо читать вслух, пока ум ее не усвоит и не привыкнет. Поэтому на послушании говорите молитву вслух.

-Как монахине перестать быть женщиной — то есть не иметь женских качеств характера, ко­торые затрудняют подвижническую жизнь?

-Если она опытно внутри себя будет пере­живать Христа и подражать Ему, то пол перестает иметь значение, по словам апостола: «Несть мужеска пола, ни женска». По сути, бесстрастный, настоящий монах уже не имеет чувства пола, он мертв для мира. И это может сделать только благодать. Обращайте особое внимание на сохранение чистоты, это особенно привлекает благодать. И Госпожу Богородицу трогает, умиляет то, когда Она видит монахов, которые подвизаются в цело­мудрии, заботятся об очищении своего сердца. У одного нашего монаха были прилоги плотских помыслов, с которыми он начинал соглашаться, и вот видит однажды Божию Матерь. Она говорит ему: «Ты очень огорчаешь Меня своим согласием с помыслами, которые у тебя возникают». Святой Неофит Затворник, великий кипрский святой, когда в его монастыре однажды произошел плотский грех, разрушил все стены и выбросил камни. Уничтожил, сжег все, что имело отношение к этому греху, чтобы ни на чем не осталось демонической энергии, печати греха.

-Что вы посоветуете сестре, которая пребы­вает в нерадении и часто оставляет свое келейное правило?

-Она в монастыре гость, а не монахиня. Мо­нах должен делать свое правило. Есть у меня тоже двое-трое таких монахов. И что я сделал? Я им сказал, чтобы они, как только исполнят свое при вило, приходили ко мне и мне об этом говорили. И так я их подталкиваю к молитве. А еще у меня есть специально назначенные братья, которые следят, чтобы те монахи не проспали утром. Если они не пришли на службу, то братья идут и их будят. Потому что им нужна помощь. Кроме того, ставлю их под полиелей. Это в трапезной такая большая люстра перед игуменским столом, и монах встает там и перебирает такие вот большие четки с огромными узлами, и все понимают, что он что-то натворил. И он становится, по слому апостола, позорищем для ангелов и человеков. А ест он потом.

Вот, кажется, мы и ответили на все вопросы. Очень рад был с вами встретиться. Молюсь, чтобы Божия Матерь помогала вам, и вы тоже о нас мо­литесь. Ведь у нас монастырь на Святой Горе очень большой, люди идут со всех концов земли, и нам нужна помощь Божия, чтобы во всем по­ступать правильно.

Вверх ↑

https://www.imonspb.ru

Почтовый адрес монастыря
197022 Санкт-Петербург, а/я № 2
Телефон: +7-812-234-24-27, 234-60-95, 234-28-65
Подробнее →

Адрес подворья
188653 Ленинградская обл., Всеволожский р-н, п.Вартемяги, Токсовское шоссе, 5.
Проезд от станции метро «проспект Просвещения».
Подробнее →

На нашем сайте мы используем cookie для сбора информации технического характера и обрабатываем IP-адрес вашего местоположения. Продолжая использовать этот сайт, вы даете согласие на использование файлов cookies.
Политика конфиденциальности
Я согласен